тогда молю тебя мой боже саша черный

Было ясно, что «апельсин» - это бомба, а у «Дворцова моста» в Зимнем Дворце. А «маленький высокий господин» царь Николай II. Таких стихов Саша Черный писал много, и вскоре читатели выделили его из десятков и сотен поэтов, порожденных той бурной эпохой». «Чепуха» вошла в первый поэтический сборник Саши Черного «Разные мотивы», который появился в печати в 1906 году весь тираж был сразу же арестован. Избежать репрессий поэту удалось только потому, что он чудом оказался за границей. Александр Михайлович поселился в Германии, где в течение двух лет слушал лекции в Гейдельбергском университете. До сих пор неизвестно, видел ли Саша Черный свою первую книгу такую разную и такую свежую. Она действительно неоднородна, мотивы различны и, пожалуй, лучшим стихотворением стала та самая «Чепуха», но уже в ней виден тот Саша Черный, талант которого из простого камешка среди сатириков начала века в 1908 году, по возвращению в Россию, превратился в один из самых ярких бриллиантов в короне «Сатирикона». Именно здесь расцвел его талант сатирика, смеющегося над всем, что не вызывает смех, сатирика который в один момент приобрел громадную аудиторию, где каждый, кто хоть однажды выучил хоть строчку из его стихотворения, навсегда остался поклонником автора, который эту строчку создал.«Теперь всякий олух зовет меня Сашей!»«Сатирикон» появился после закрытия молодежного литературного журнала «Стрекоза». Вокруг него объединились лучшие «смехачи» того времени, старшие из которых еще не перешагнули порога тридцатилетия, а младшим едва минуло восемнадцать. Но все они уже были с избытком наделены уникальным даром смешить и подмечать смешное.Годы работы в «Сатириконе» - лучшая пора Саши Черного-поэта. Это был настоящий успех, это были колкие рифмы и великолепные сатиры. И в это время, как это ни парадоксально, он меньше всего походил на баловня судьбы. Как вспоминают коллеги поэта, он всегда старался держаться подальше от шумного общества, жил вместе с седоватой женой в полутемной квартире, где кроме книг не было ни одной такой вещи, которая бы несла в себе хоть частицу его души, с писателями практически не общался. Исключения составляли лишь его друзья Леонид Андреев и Куприн. На людях чаще всего молчал, и что-то в этом молчании было желчно-насмешливое, колючее. Держался гордо и прямо, фамильярностей по отношению к себе не терпел. Даже его новое имя, которое в ту пору было у всех на устах, его раздражало. «Здравствуйте, Саша!», - как-то сказал ему на Невском один журналист, а Саша потом в ярости писал Корнею Чуковскому: «Черт дернул меня придумать себе такой псевдоним! Теперь всякий олух зовет меня Сашей!». Стихи Саши Черного периода 1908-1912 годов самые лучшие среди всего его творчества, это годы расцвета великого сатирического таланта, которому суждена была трагическая судьба. В 1910 году вышел первый том его «Сатир», который в течение следующего десятилетия переиздавался 3 раза в 1911, 1913 и 1917 годах. В 1913 году появился второй том (под заглавием «Сатиры и лирика»). Газетно-журнальная критика встретила обе книги единодушной хвалой. Он проклинал эпоху, издевался над нею, а затем нашел и другой выход для своих «сатир» надел на себя маску простого и ненавистного ему самому обывателя, эдакого жалкого интеллигента, то ли студента, то ли начинающего писателя, то ли еще кого-то другого, но совершенно иного, отличного от самого Саши Черного, и чуть ли не каждое стихотворение он писал от лица этой маски:В кармане послав ему фигу,Бросаю немецкую книгуИ слушаю, вял и суров.

Этот отрывок можно с полным правом назвать автобиографическим бывший гимназист и окружавшие его «откормленные» люди нашли свое место в сатире Саши Черного и навсегда остались в памяти Саши Гликберга.«Кто любит прачку, кто любит маркизу у каждого свой дурман »Начальницей Александра была Мария Ивановна Васильева. Именно она, на вид несуразная и слегка угрюмая, стала для Саши Черного спутницей на всю жизнь. Мария была старше на несколько лет и, как свидетельствуют современники, слыла на редкость аккуратной, практичной и энергичной особой. Именно такая спутница, по-видимому, и требовалась неприспособленному к житейским борениям поэту. Она стала для него заботливой матерью: ведала семейным бюджетом, выручала его из критических ситуаций, ездила по редакциям, избавляя от общения с «литературными крокодилами», как Саша Черный называл издателей. Свадебное путешествие в 1905 году молодожены провели в Италии, а по возвращении Александр Гликберг оставил службу, чтобы навсегда стать Сашей Черным. Первое же опубликованное под этим, никому не ведомым литературным именем в журнале «Зритель» стихотворение «Чепуха» было подобно разорвавшейся бомбе и разошлось в списках по всей России. Саша Черный сразу стал желанным гостем в сатирических журналах. После отмены предварительной цензуры объявилась их уйма, как грибов после дождя. Язвительные и гневные инвективы Саши Черного в адрес тех, кто олицетворял слегка пошатнувшийся, но еще прочный государственный режим, появляются одна за другой. Корней Чуковский часто вспоминал о первом литературном успехе Саши Чарного: «Я живо помню ту шумную радость, с который была встречена читателями «Чепуха» Саши Черного, напечатанная в ноябрьском номере «Зрителя». Читатели сразу затвердили ее наизусть. Особенно обрадовал их веселый куплет:Разорвался апельсинУ Дворцова моста Где высокий господинМаленького роста?

В начале сумбурного ХХ-го века сотрудники молодого журнала «Сатирикон» были практически неразлучны. Как вспоминает Корней Чуковский, они всюду ходили шумной толпой и, завидев одного, можно было с уверенностью сказать, что сейчас увидишь всех остальных. Впереди выступал круглолицый Аркадий Аверченко бриллиантовая брошь в галстуке, уверенная поступь и неизменная улыбка на устах. Светский лев в своей лучшей форме. Рядом шагал живописно лохматый богемный Радаков художник молодого журнала. Тут же поспевала длинная фигура поэта Потемкина, а над всеми возвышался знаменитый щеголь и франт, карикатурист Ре-Ми или попросту Ремизов. Вместе с ними, но и в тоже время абсолютно отдельно шагал еще один «сатириконец» худощавый, узкоплечий, невысокого роста, впалая грудь, тонкая шея, лицо без улыбки казалось, он очутился среди этих людей не по своей воле и рад бы убежать от них на край света. Он не участвовал в шумных разговорах, а когда шутили не смеялся. На нем всегда был один и тот же кургузный пиджак и обвислые мятые брюки. Но именно его появления на страницах «Сатирикона» ждали все каждая курсистка, каждый инженер, адвокат, учитель, врач. Все они знали его стихи наизусть и всегда думали, что знают наизусть его. Он смеялся, когда было совсем не смешно. Смеялся над тем, чего следовало остерегаться и бояться. Смеялся над собой и над другими. Смеялся над эпохой, над судьбой, над жизнью. А когда было смешно совсем не смеялся. Ему это было неинтересно. «Каждый смеется, как может, особенно, когда ему хочется плакать», - сказал в одном из своих произведений Аркадий Бухов. И эти слова можно полностью отнести к нему поэту своей эпохи и, в тоже время, поэту вне эпох, поэту, которого презирают и уважают, поэту, который всегда стоял в стороне от всех сатириков и, в тоже время, был близок к ним, поэту, который раздражал и радовал современников, поражает теперешнее поколение и еще долго будет жить в разных читателях. Все в его жизни казалось каким-то чужим, ненастоящим. С читателем он общался сквозь маску, никогда не мог найти что-то истинно свое, но всегда искал. Он не нашел себя на родине и уехал в чужую страну. Он жил среди чужих людей, жил чужой жизнью и умер, после того, как помог тушить чужой пожар в чужом доме чужой страны. Он был чужим среди своих и чужим среди чужих. Даже имя у него было чужое. Но его смех вечен. Тот смех, который он, Саша Черный, создал сквозь настоящие слезы.Белый Саша, черный СашаВладимир Маяковский когда-то заметил, что биография поэта это его стихи. Пожалуй, полнее, чем Саша Черный, никто эти слова так и не подтвердил. Его стихи зеркало тяжелой и насыщенной жизни, о которой сказано так мало другими и так много им самим.Великий русский поэт Саша Черный появился на свет в 1880 году в обыкновенный еврейской семье в украинском городе Одесса. Правда, звали его тогда Александр Гликберг, да и в семье провизора никто даже не предполагал, что один из пяти детей будет одним из величайших поэтов ХХ-го века. Кстати, его фамилия означает «счастливая гора», но узнал он об этом намного позже. Отец Саши отличался крутым нравом, а мать истеричностью и страстной нелюбовью к детям. Они ее большей частью раздражали, а отец выяснять подробности даже не пытался. Зачем? Проще просто наказать того, на кого укажет жена на этот раз. В семье двоих сыновей звали Сашами. Блондина называли «белым», а брюнета, соответственно, «черным». Такова настоящая история псевдонима, вокруг которого в десятые годы ХХ-го века ходили легенды. Поступить в гимназию Саша не мог из-за процентной нормы для евреев. Отец уже собирался было отдать его в обучение какому-либо ремеслу, но передумал и разом решил крестить всех детей, тем самым уравняв их в гражданских правах с прочими российскими подданными христианского вероисповедания. После чего Саша Гликберг 9 лет от роду поступил, наконец, в гимназию. Мечта свершилась, однако, когда она была мечтой, то, как и полагается мечте, казалась Саше куда более привлекательной. На деле ничего не изменилось относились к нему презрительно да и учиться было неинтересно, а потому, последовав опыту старшего брата, в 15-летнем возрасте, так и не окончив многострадальную гимназию, он решил бежать из дому. Сначала паренька приютила тетка, сестра отца, которая перевезла его в Петербург, где он в качестве пансионера продолжил учиться в местной гимназии. Правда, и тут продержался недолго выгнали, как он сам позже писал, «за двойку по алгебре». Он оказался практически на улице, но тут вмешалось чудо. Как оказалось, тогда чудо появилось в жизни Саши Черного в первый и последний раз. «Внизу в прихожей бывший гимназист »Узнав по чистой случайности о судьбе несчастного юноши, брошенного семьей, начинающий журналист Александр Яблоновский поведал о его горестной участи на страницах «Сына отечества» - одной из крупнейших газет того времени. Статья попала на глаза житомирскому чиновнику Роше, и тот решил взять паренька к себе в дом. Так Саша Гликберг в конце 1898 года очутился в Житомире - городе, ставшем для него второй родиной. Константин Константинович Роше принадлежал к обрусевшему французскому роду. Дед его, профессор Военно-инженерной Академии, известен как изобретатель цемента, на котором, между прочим, построены форты Кронштадта. Отец - преподаватель Военно-инженерного училища. А сам Роше пошел по чиновной линии и в Житомире он занимал достаточно высокий пост председателя Крестьянского Присутствия. Этого сановника отличало живейшее участие во всевозможных филантропических мероприятиях. Одной из таких акций было участие, которое он принял в судьбе многострадального юноши. Именно от него получил Саша Черный первые уроки стихосложения. Но намного важнее были воспринятые им от этого провинциального Дон Кихота понятия о долге и чести, которые в прагматичном XX веке выглядели старомодными. Правда, вот гимназию закончить Саше Гликбергу так и не удалось пришла пора воинской службы. Отслужив два года в качестве вольноопределяющегося, Саша оказался в местечке Новосельевцы на границе с Австро-Венгрией, где недолго проработал в таможне, а затем вернулся в Житомир. Тут как раз новоиспеченная газета «Вольный вестник» подоспела, где платили не деньгами, а контрамарками в местный театр, с 1904 года Саша ненадолго стал ее штатным фельетонистом, пока в Петербург не потянуло. Сначала в Петербурге Сашу приютили родственники Роше, а затем он устроился на работу в Службу сборов Варшавской железной дороги, о которой впоследствии с огромным отвращением писал в своей книге «Сатиры»:Внизу в прихожей бывший гиназистСтоит перед швейцаром без фуражки.Швейцар откормлен, груб и неречист:«Ведь грамотный, поди, не трубочист! Нет мест , - вот на стене висит бумажка».

Не знаю, наверное, это одна из тех статей, которыми я по-настоящему горжусь. Материал посвящен моему любимому поэту, на стихах которого я действительно выросла, пожалуй, два стихотворения сейчас повешу прямо здесь, а пока - сам текст Саша Черный: Он смеялся, когда было совсем не смешно, а когда было смешно совсем не смеялся И то, что поддельною болью считал, То боль оказалась живая. О боже! Я, раненный насмерть, играл, Гладьятора смерть представляя. Г.Гейне Ах, жизнь полна суровости, Заплачешь над судьбой: Единственные новости Парад и мордобой. Саша Черный

меньше нервов - больше кофе:) Y

05:37 Саша Черный: Он смеялся, когда было совсем не смешно

Среда, 19 января 2005

Саша Черный: Он смеялся, когда было совсем не смешно — Дневник Geroneja